Название

Гленко. Вид на дорогу через долину

Более правильная транскрипция «Глен Коэ» — англ. glen — узкая горная долина, Coe — её название (аналогично Loch — озеро (или другое водное пространство, например, залив) в Шотландии — Лох-Несс, Лох-Ломонд и т. д.) Но обычно традиционно упоминается как «Гленко».

Название «Coe» происходит от имени реки «Coe», протекающей в долине. Этот гидроним догэльского происхождения и значение его не известно. Значение гэльского «Comhann» в имени «Gleann Comhann» также не известно. Возможно, что это имя рода или клана, когда-то существовавшего в этой области (менее вероятная версия), или происходит от персонального имени «Chomain» или «Comhan».

Гленко также известна под названием «Долина Слёз», что, скорее всего, связано с печальными событиями 13 февраля 1692 года, известными как резня в Гленко (англ. Massacre of Glencoe), когда в ходе междоусобной борьбы были жестоко убиты более 70 человек из клана МакДональдов. Если говорить более точно, то 38 человек погибли во время резни. Ещё сорок женщин и детей умерли после того, как их дома были сожжены. Убийцами были гости, которых приютил клан МакДональдов. Обоснование убийства — Макдональдами не было своевременно объявлена верность новому королю, Вильгельму Оранскому.

krisandr

Певец, поведай, не тая,
Зачем мелодия твоя
В Гленко, в безлюдные края
Летит, исполненная горя?
Кому поешь ты? Облакам,
Пугливым ланям иль орлам,
Что в небесах парят и там
Твоей скорбящей арфе вторят?
«Нет, струны не для них поют:
У тучи есть в горах приют,
Оленя в логове не бьют,
На скалах птицы гнезда свили;
А тех, о ком я плачу здесь,
Ни тихий дол, ни темный лес,
Ни кряж, встающий до небес,
От вражьих козней не укрыли.
Вальтер Скотт.

Протянувшись с востока на запад, долина Гленко напоминает глубокий шрам, оставленный агонией Творения. Это и крепость и ловушка одновременно, попасть в нее через созданные Природой проходы можно лишь через пустошь Раннох на востоке и по берегу озера Левен с запада, а горные проходы к северу и к югу уведут несведущих людей лишь выше в горы. Пока не построили дорогу, врата Раннох часто оказывались заперты снегом зимой и бурями летом. С доисторических времен пустошь покрывал зыбкий настил из мха и вереска, озеро цвета свинца и побелевшие остовы древнего леса. Только народ, живущий в Гленко, да разоренные люди из клана Грегор, которые прятались в этих краях, знали пути через Раннох.





Про каждую гору в Шотландии говорят, что под ней спит Финн и его дружина.
В Гленко и окрестностях озера Лох Левен имели место великие битвы Финна с викингами. 40 кораблей, защищенных вдоль бортов линией щитов, один из которых был сделан из священного тиса, принесли скандинавов в пролив Баллахулиш, где корабль из тиса дал течь и затонул. На поле у Лароха, покрытом ныне рукотворными кучами сланца, люди Эаррагана, короля норвежцев, поставили свои шатры, и он предложил Финну МакКумалу сдаться. Молодежь фениев (воинское братство, возглавляемое Финном) охотилась на оленей, но будучи серебряноязыким, как и все кельтские герои, Финн очень убедительно врал Эаррагану и тянул время, пока не вернулись назад копейщики, лучники и мечники со своими собаками. Он вырыл 4 огромных рва на склоне, заполнил их воинами и стал ждать, когда придут викинги. 1600 лет спустя следы этих рвов были еще видны на склоне горы Финна, и они до сих пор там, хоть и покрыты лесом. За ту тысячу лет, на протяжении которых эта история о дикой и кровавой схватке передавалась от отца к сыну в переложении бардов, стало ритуалом чести и мужества.


Эарраган выбрал дважды по 7 десятков своих лучших воинов и предложил Финну выслать против них столько же бойцов. Вызов был принят, 140 фениев разбили викингов. Такой же бой случился на следующий день, и на следующий, и всю последующую неделю, и, несмотря на то, что множество бойцов с обеих сторон пали, потери норвежцев оказались значительнее, чем потери фениев. На 8-й день Эарраган построил все свое войско перед лагерем в Ларохе, что в миле к западу от входа в Гленко, и фении набросились на них всем скопом. Битва была свирепой и беспощадной. Воины преследовали врагов до другой стороны Meall Mor, либо стояли по пояс в алой воде озера Лох Левен, нанося удары топорами и мечами. Эарраган был убит одним из великанов, воинов Фингала, которого прозвали Голл МакМорна, и после этого ряды норвежцев рассыпались, и они бежали. Многие были заколоты или зарублены, либо поражены стрелами в спину, когда бросились в воду и поплыли к кораблям, выживших хватило лишь для того, чтоб заполнить 2 из 40 кораблей норвежского флота, по воде они добрались к Лароху. Эти 2 корабля так и не достигли родных фьордов. Павшие норвежцы и фении были захоронены на поле Ларох. Их вождей в каменных гробах погребли под высокими каирнами, и следы этих героических могил еще можно различить среди синих колец сланца, коттеджей и железнодорожных путей.
И все же Финн МакКумал не одержал настоящей победы. Никогда больше, как пели барды, не собирал Финн ватагу воинов столь же отважных и грозных, как тогда. Тот факт, что этот миф оказался столь долговечным, свидетельствует о том, что в его основе лежит память о кровавой и беспощадной войне. Пока овцы еще не вытеснили оттуда и людей, и их легенды, 150 лет тому назад у домашнего очага МакДональдов из Гленко, а также и повсюду в Хайленде, всегда радушно принимали чужестранцев, которые могли положительно ответить на тихий вопрос: «Можешь ли ты поведать сказания о Фингале?».
После Финна и норманнов пришли христиане, бродячие святые из Ирландии, которые решительно взращивали Крест, даже притом, что не преуспели в притуплении Меча. Благая весть удачно слилась со сказаниями о Фингале, и возможно, это было наибольшим, чего монахи могли бы ожидать. Поколение за поколением МакДональды из Гленко, Стюарты из Баллахулиш и Камероны из северной части этой области хоронили своих мертвецов на острове Эйлин Мунде.
Тело доставляли к традиционной пристани на побережье, и если тому не препятствовала дурная погода, оттуда его увозили на лодке, чтобы «пойти по стопам отца». И МакДональды, и Стюарты, и Камероны притязали на Эйлин Мунде, но не воевали за него. Они поочередно косили на нем траву, а все остальные распри, не разрешавшиеся войной, были решаемы посредством споров на Острове переговоров, что поблизости от того места.
Гленко стало клановой землей еще прежде, чем МакДональды пришли туда. Оно было частью средневекового владения Лорн, и его держали МакДугаллы, но МакДугалл из Лорна выбрал не ту сторону в раздорах с Робертом Брюсом и утратил то, что имел; его земли перешли к Ангусу Огу с острова Айла (Внутренние Гебриды), который выбрал правильную сторону и привел своих МакДональдов биться за Брюса при Бэннокберне. Клан Дональд был горделивым и задиристым родом, его вождь притязал на происхождение от Конна Ста Битв, Верховного короля Ирландии, от Колла, Принца Островов, и от Фергуса, первого правителя Скотто-ирландского королевства Далриада. Когда сын Ангуса Ога, памятуя о такой внушительной родословной, принял титул Властителя Островов, он провозгласил свое превосходство над всеми, никому не выказывая исключительной лояльности. МакДональды населили Гебридские острова от Батта с Льюиса до Южного Уйста, и от Ская до Джура и Айла. На материковой земле они удерживали Лохабер, Арднамурхан и Кинтайр. В Ирландии они заполонили Долины Антрима.
К каким бы компромиссам не вынуждала их история, каких бы жестоких поражений они не терпели, они продолжали считать себя лидерами и властителями гэлоговорящих областей Шотландии. В силу этого неизменно соперничали с королями Шотландии, которые могли воздействовать на них силой убеждения либо материальных благ, но никогда им не доводилось успешно править ими. Даже когда их лидер утратил титул Властителя Островов, принятый его предком 150 лет тому назад, МакДональды продолжали упорствовать в своих притязаниях, негодуя на правительство с юга и конфликтуя со всеми, кто его представлял. Они так никогда и не позабыли о том, чем они владели, и никогда не простили тех, кто отобрал это у них. Мало найдется людей более злопамятных и вспыльчивых.
Девиз клана МакДональд: Per mare per terras — «На море и на суше». Память о былом могуществе лордов Островов, Властителей на море и на суше.
Боевой клич: Fraoch Eilean! (гэльск.) — «Вересковый остров!» Вереск — символ МакДональдов.
МакДональды из Гленко были самой малочисленной ветвью клана Дональд, но отличались все той же раздражительной заносчивостью, что и весь клан. Первые из них появились в начале 14 века. Их родоначальником был бастард Ангуса Ога, Иэн Ог нан Фраох – Джон Младший из Вереска, он же — Иэн Брах, Джон из Лохабера (умер в 1368). Земля была дарована ему снисходительным отцом, и именно от него пошел титул вождей Гленко – МакИэн и растительный символ клана вереск, побеги которого прикрепляли к берету. Имея такого предка, барды клана могли возводить родословную каждого потомка МакИэна к Ангусу Огу и Ангусу Мору, к Дональду, Рональду и Сомерледу, Бичу норманнов, к принцу Коллу и Конну, Верховному королю Ирландии. Все зимние вечера напролет проходили за слушанием этой великолепной родословной.
Наделенному одной из самых чудесных долин в Хайленде, Джону из Вереска пришлось навязать свое право Хендерсонам, которые уже жили в тех местах, женившись на дочери их вождя. С тех пор они мирно жили вместе, и Хендерсоны оставались в Гленко даже после того, как иссякла мощь МакИэна.
Хоть МакДональды и владели Гленко, их право тоже имело ограничения. Когда в 1493 году Властитель Островов утратил свой титул, мощь клана Дональд медленно начала идти на убыль. Король Шотландии распределил земли МакДональдов среди тех, кто был склонен относиться к нему почтительно, и защищал его власть. Право пожизненной ренты с Гленко перешло к Дункану Стюарту из Аппина, тем не менее, король милостиво признавал МакИэна, как фактического держателя земли. Время от времени МакДональды и Стюарты ссорились, разрешая свои коллизии в бойких поединках либо на пиру и посредством споров на Острове переговоров. Но по большей части они жили в согласии, так как среди хайлендских вождей бытовала рассудительная точка зрения, что неважно сколь мощна система естественной защиты вокруг твоего достояния, любая защита усиливается, если имеешь добрых соседей.
Полстолетия спустя, во времена малолетства Марии Стюарт, граф Аргайл стал feudal superior Аппина (получил феодальное право на выплату ему денег, но это не феодальный лорд), и Кемпбеллы начали просачиваться в Гленко со своими кляузными писульками. Это был период роста клана Кемпбелл. Они уже извлекли пользу из утраты титула Властителя Островов, приобретя земли клана Дональд в Кинтайре, Колонсей и Арднамурхан. То, чего они не смогли получить силой, было достигнуто вероломством, или за счет сделки с Короной, и все их проделки были узаконены. С каждым шагом Кемпбеллов из Аргайла вперед клан Дональд отступал на шаг назад. Запутавшись в собственных мечтах, полагаясь на мифологию в то время, когда их соперники нанимали юристов, МакДональды укреплялись в своем возмущении против властей с юга, становясь все озлобленнее, а также в своей ненависти к Кемпбеллам, которые часто становились горской рукой этой власти. То, что легенда преподносит, как бессмысленную кровную вражду, являлось, по сути, длительной гражданской войной за лидерство над гэлами. Это соперничество лежало в основе всех столкновений Кемпбеллов и МакДональдов на политическом, религиозном или династическом уровне.
В 17 веке хайлендский уклад жизни достиг своего зенита и начал свое яркое падение перед тем, как угаснуть. Народ Гленко, подобно большинству горцев, не питал симпатий к внешнему миру. Их деятельность варьировалась от кражи чужого скота до службы наемниками или участия в перспективных войнах. Все это так и не помогло восстановить мощь клана Дональд.
150 мужей – это максимальное число бойцов, какое когда-либо выставлял на войну клан Иэна Абраха (то есть МакДональды из Гленко). Можно предположить, что население долины Гленко редко бывало более 500 человек. Люди жили в маленьких селениях в устье реки, где у МакИэна был зимний дом. Там Фингал убивал норманнов. Самое многолюдное поселение располагалось у входа в долину Gleann Leac na Muidhe; пенисто-белая, словно сливки, вода и склоны, гладкие как камень, дали ей название Долина Сланца и Сливок. В глубине среди высочайших изгибов стоял летний дом МакИэна, там холмы сдерживали ветер, а в знойную пору кружили в воздухе ярко окрашенные насекомые. Зимой там море снега, и ветер берет реванш за летний простой.
Арендные права на пастбища и селения по воле МакИэна были пожалованы другой его родне, все они были потомками Джона из Вереска. Они платили арендную плату в неденежной форме, либо приводили своих вооруженных арендаторов, когда в том нуждался вождь, и на Сигнальной Скале загорался костер в знак того, что ему нужны воины. Это было военизированное общество со скотоводческим хозяйством, и МакИэн исчислял свое богатство в тех 150 бойцах, которых мог выставить на войну его клан.
Южане выражали отвращение к домам, в которых жили эти горцы, сравнивая их с коровниками, навозными кучами и норами диких зверей. Жавшиеся вместе на склонах холмов, эти домики выглядели, словно диковинная грибная поросль, над которой слабо курился дым. Но они были построены с тем, чтобы защищать от непогоды. Их толстые стены сухой кладки вздымались вверх менее чем в средний рост человека, над ними возвышались стропила, покрытые дерном и соломой, они сдерживали ветер благодаря привязанным к ним камням. Изнутри они тоже были защищены и приспособлены для удобства мужчин, женщин, детей и животных. Окна, где они вообще имелись, были без стекол. Под центральным отверстием в кровле или под фронтоном крыши устраивали вытяжку дыма из разведенного под ним огня. Торфяной дым сгущался в воздухе, покрывая черным налетом стены сухой кладки, глаза людей и скота краснели от едкого дыма. Каждый дом был выражением сплоченности и взаимозависимости людей. Его строили в один день и всем селением. Пока все камни передавали из рук в руки и устанавливали деревянные балки, настилая дерн поверх, все работавшие пели и рассказывали истории. На закате дня дом благословляли, призывая святых или помещая на дверь амулеты. Дом горца был построен из его земли и был основой его духовной силы.
У МакИэна не было ни оборонительной цитадели, ни черного замка на острове, как у других вождей. Дом его стоял у подножия Холма Гленко и был 2 этажа в высоту, его стены выбеливали известью, а крышу покрывали синевато-серым сланцем из Баллахулиш. Свет факелов и свечей освещал ничем не прикрытый камень, залу совета и частные комнаты, купленные или похищенные книги, широкий стол для пиров, сундуки для хранения документов и шкафы для прекрасных одежд и зарубежных кружев, стеклянную посуду для кларета и серебряный квейх для виски МакИэна.
Это был благополучный край. «Гленко – это огороженный сад! Это доходный, плодородный район, богатый зерном, молоком, маслом, сыром, рыбой». Так говорили те, кто проехал тут летом. Зимой в Гленко было так же голодно, как и в большинстве других долин Хайленда; и жизнь ее народа колебалась между неумеренным обжорством и суровыми лишениями. Часть года единственной их пищей была сельдь, что висела золотистыми рядами под их стропилами; ее заготавливали, коптя на огне очага. Каждую весну, а затем в июле и августе в озере Лох Левен мерцали чешуей косяки сельди. Рыбаки из Гленко скоро опознавали среди них короля косяка, огромную рыбину величайшей мудрости, которая обычно возглавляла косяк. Если ее случалось поймать в невод, то ее отпускали в воду, испросив у нее благословения. Как говорили мужи из Гленко, вся рыба нуждается в предводителе, так же, как это заведено у людей. В дни рыбной ловли особенно бережно старались поддерживать дружественные отношения и мир, осторожно подходя к каждому сказанному слову, поскольку если случится ссора, в которой прольется кровь, сельдь может с презрением отвернуться от них и возвратиться в открытое море.
В каждом селении возделывали землю с применением ленточного посева, выращивая овес, ячмень и капусту. Овцы долины были мелкими, похожими на собак; от них получали молоко и скудную шерсть. Еще там были драчливые козы, пасшиеся на склонах холмов, и цыплята, сидевшие по ночам на стропилах крыши, как на насесте.
По вечерам люди пели, танцевали и рассказывали истории. Они слушали волынщиков, а также множество поэтов из клана Иэна Абраха, облагораживая свои души и ободряя сердца. Несмотря на то, что обычно они пили эль, виски служило энергичным вдохновителем чувства товарищества. Они гнали его из зерна, и Мартин со Ская (оставивший не предвзятый отзыв о своем народе в конце 17 века) предостерегал простых южан против него. Он писал об одном сорте виски, который подвергался тройной перегонке (дистилляции), и был крепким и пряным. Другой сорт дистиллировали 4 раза, и он был самым мощным. «Стоит его отведать, как это сразу отражается на всех органах человеческого тела; 2 ложки этого напитка – более чем достаточная доза, и если человек выпьет больше сего, то это с неизбежностью приведет к остановке дыхания и подвергнет опасности его жизнь».
Пьянка не считалась сибаритством, невзирая на то, что она могла продолжаться с заката до зари. Та пьянка не доставляла удовольствия, что не сопровождалась беседой, песнями, рассказыванием историй, а также способностью собутыльника уметь пить, не пьянея, которая удачно сочеталась с радушным приемом гостей. Но воздержание от спиртного не вызывало особой любви.
«Среди знатных особ — писал Мартин — считалось оскорбительным собрать компанию, чтобы отведать бочку вина, эля или «воды жизни» и не выпить всё до капли за время этой встречи. Если кому-либо случалось покинуть компанию, хоть бы всего и на несколько минут, по возвращении, прежде чем занять свое место, он был обязан в поэтической форме принести извинения за то, что отсутствовал; и если он не мог этого сделать, то ему пристало взять на себя уплату доли счета за выпивку, какую присудят ему собутыльники, этот обычай называется beanchy bard, что на их языке означает поэтическое поздравление сотоварищей».
Аласдар МакДональд был 12-м вождем из Гленко. Его порядковый номер может быть неточен, ибо никто не скажет с уверенностью, сколько МакИэнов сменилось между ним и Джоном из Вереска. О нем известно более, нежели о любом из его предков; и эту информацию можно разделить на 3 основополагающие сцены, близкие к мелодраме: Он стоит в лучах солнца во главе 150 мужей своего клана, готовых к войне. Он слезно молит шерифа Кемпбелла за свой народ. Он застрелен выстрелом в голову в тот момент, когда он силился надеть штаны, чтобы повелеть принести вина для своего убийцы.
Он родился в конце 1630 года, унаследовав от своей семьи рыжий цвет волос, и вымахал громадного роста, 6 футов 7 дюймов. В юности он поехал в Париж, куда часто посылали сыновей горских вождей, чтобы набросить манерный лоск на их прославленную дикость и гордыню. Бесценная реликвия, оставшаяся от этой поездки, кубок из французского серебра, исчез из его дома в одну февральскую ночь 1692 года. В 1650 году Аласдар вернулся домой в связи со смертью отца. Именно он повел свой клан на юг вместе с другими МакДональдами в следующем году, когда шотландцы вторглись в Англию под началом Карла II и были перебиты Кромвелем на улицах Вустера или же в канавах за пределами города. 38 лет спустя волосы, борода и огромные усы МакИэна поседели, но его спина оставалась прямой. Его описывали как «сильного, энергичного мужчину громадного роста, снискавшего любовь соседей, безупречного в поведении, очень честного и уважаемого человека, добронравного и мужественного». Таковым, однако, было мнение его друзей и союзников. Но были и другие, в Аргайле и Бредалбейне, а также в Лоуленде, кто считал его вором и убийцей. Его было легко узнать по его росту и седовласой гриве, кожаной куртке и медному короткоствольному ружью, которое он похитил в Стратспее. Молодой человек, видевший в 1689 году боевое построение клана Иэна Абраха (МакДональды из Гленко) писал о них: «Затем явился Гленко (вождь) с ужасающе огромным количеством оружия, прикрытый по грудь необработанной шкурой, его голова и плечи возвышались над строем его людей. Сотня мужей, все, как один, гигантского роста, могучие в полном расцвете сил, сопровождали его на войну. Сам он повернул щит в руке, устрашающе помахав мечом, очень свирепо на вид, дико вращая глазами; концы его спутанной бороды топорщились, изгибаясь назад; куда бы они ни пошел, казалось, будто он задыхается от гнева».
Несмотря на то, что вождь наследовал свое положение и привилегии по праву рождения, так уж повелось издавна, что ему приходилось убеждать своих людей в том, что он достоин своего высокого статуса, демонстрировать свою отвагу и лидерские качества. Лучше всего это можно было сделать на войне, или в коварных и успешных набегах за скотом. Задолго до смерти отца он собирал вокруг себя отряд горячей задиристой молодежи из числа джентри (мелкие дворяне) и простолюдинов; каждый из них был озабочен тем, как удостоиться хотя бы одной бессмертной строфы в панегириках местного барда. Зачастую путь к этой строфе был полит кровью.
Когда наследник становился новым вождем, эти парни становились его телохранителями, которые в среде МакДональдов возводили свое происхождение к тем телохранителям, что сопровождали Ангуса Ога на войне. Вождь выбирал офицеров из числа своих телохранителей; такими его камердинерами, как оруженосец и паж, был обычно его молочный брат, которому полагалась двойная порция мяса за столом, а в битве ему приходилось собственным щитом или телом защищать вождя от наносимых ударов, если тот был слишком занят, чтобы отразить их лично.
В своих потугах контролировать свирепость горцев и их беспорядочный образ жизни, Корона обычно добивалась лишь того, что дела начинали идти еще хуже. Джеймс VI (Иаков I Английский после объединения королевств в 1603), испытывавший отвращение при виде крови, проникся похвальным намерением покончить с семейной враждой, но подобно многим людям, которых возмущало насилие, он попытался остановить его еще более безжалостными мерами. Он утвердил акт, который санкционировал репрессалии против членов клана-правонарушителя, что помогло увековечить кровную месть и убийства без разбора.
Ощущая себя в безопасности за стенами горных кряжей, клан Иэна Абраха имел обыкновение показывать кукиш королю и Совету. К концу 16 века многие сошлись во мнении, что мужи из Гленко – самые неисправимые и беспокойные.
У них не было надежных друзей, кроме людей, носивших имя МакДональды. Они совершали набеги, куда им вздумается, и были столь успешны в этом, что более могущественные кланы вроде Камеронов из Лохил и Грантов из Фреухи подписывали договоры о взаимопомощи против них. Кланам Кемпбелл, Стюарт, Огилви, Мензи и Колкaхун случалось терять людей и скот по вине МакДональдов, и все они побуждали лордов Совета выжечь это воровское гнездо от пустоши Раннох до озера Лох Левен.

Scottish Dance

Гленко — что это, где это?
Гленко — (англ. Glen Coe или, иногда, Glencoe, гэльск. Gleann Comhann ) — живописная долина на юго-западе Хайленда в Шотландии, а также остаток древнего вулкана. Часть заповедника «Бен-Невис и Гленко» (National Scenic Area of Ben Nevis and Glen Coe). Гленко часто называют самым красивым и захватывающим местом Шотландии.

Более правильная транскрипция «Глен Коэ» — англ. glen — узкая горная долина, Coe — её название. Но обычно традиционно упоминается как «Гленко».
Название ‘Coe’ происходит от имени реки ‘Coe’, протекающей в долине.
Долина имеет форму буквы «U» и была сформирована ледником. Длина долины — около 16 км, ширина — менее 700 метров.
Гленко — один из древнейших сохранившихся вулканов на Земле. Тип вулкана — кальдера. Тип извержений взрывной.
Большая часть долины принадлежала клану Дональдов.
Гленко также известна под названием «Долина Слёз». Это связано с печальными событиями 13 февраля 1692 г., известными как «резня в Гленко» (англ. Massacre of Glencoe).
Резня в Гленко
В 1688 году в результате Славной Революции принц Вильгельм Оранский вступил на английский престол, сместив оттуда Якова II. Несогласный с этим Джон Грэхем, 1ый виконт Данди, поднял восстание (Якобитское восстание 1689 года). Оно, однако, потерпело поражение.
Вот как выглядели эти трое (Вильгельм, Яков и Джон):

27го августа 1691 года Вильгельм предложил горским кланам свое прощение за участие в Якобитском восстании при условии принесения присяги до 1 января 1692 года. Главы кланов отправили письмо опальному шотландскому королю Якову, скрывавшемуся во Франции. Он порекомендовал им принести присягу, однако письмо дошло до Шотландии в середине декабря 1691 — за 2 недели до окончания предложенного королем срока.
31 декабря 1691 года Алистер Маклейн, 12ый глава Гленко прибыл в Форт Вильям и попросил губернатора Хилла принять его присягу. Хилл ответил, что не имеет таких полномочий. Он посоветовал Маклейну немедленно отправиться в Инверери к сэру Колину Кэмпбеллу, а также дал письмо, в котором сообщал о том, что Маклейн явился к присяге до истечения срока и потому не должен быть наказан, а присяга должна быть принята.
С этим письмом Маклейн пустился в путь, прибыл в Инверери через 3 дня (из них 1 день он провел в замке Баркальдин, задержанный по приказу капитана Драммонда), еще 3 дня ждал возвращения сэра Колина и затем успешно принес ему присягу. После этого Маклейн вернулся в Гленко и продолжил управление долиной.
Однако Джон Кэмпбелл, глава клана Кэмпбеллов, увидел в задержке присяги предлог для сведения счетов с Маклейном и его кланом. С помощью своего кузена, 10го эрла Аргайла, он получил приказ короля Вильгельма о наказнии клана Макдональдов из Гленко. Вильгельм, в свою очередь, решил воспользоваться данной ситуаций для уничтожения вольных горских кланов.
В конце января 1692 года первая и вторая роты пехотного полка горцев Аргайла (120 человек) под командованием капитана Роберта Кэмпбелла пришли в Гленко и были приняты с горским гостеприимством. Большая часть солдат принадлежала к клану Кэмпбеллов. Капитан Кэмпбелл, состоявший в родстве с Маклейном через свою жену, был размещен в доме главы клана. Кроме того, сын Маклейна был женат на племяннице Кэмпбелла, и капитан каждый день навещал их дом. Все это указывает на то, что сам Кэмпбелл еще не знал о поставленной перед ними задаче и был уверен, что должен лишь собрать налоги.

12 февраля 1692 года в Гленко появился капитан Драммонд. Его приняли холодно, помятуя о той роли, которую он сыграл в задержке присяги. Драммонд привез Кэмпбеллу инструкции от его непосредственного начальника. Вечер капитан провел, играя в карты с местными мужчинами, затем пожелал им доброй ночи и принял приглашение на завтрашний ужин от Маклейна.
Вот он — злополучный приказ:

Алистер Маклейн был убит в своей кровати лейтенантом Линдсеем и припорщиком Линди, однако его сыновьям и жене удалось спастись. Всего было убито 38 мужчин. Еще 40 женщин и детей умерли от лишений после окончания резни. Все дома поселения были сожжены.
Впрочем, некоторые солдаты нашли способы предупредить гостеприимных хозяев об опасности. Лейтенант Фаркуар и лейтенант Кеннеди предпочли сломать свои мечи, а не выполнять приказ. Они были арестованы заключены в тюрьму, однако затем оправданы и дали показания против своих офицеров.
Кроме солдат, живших в Гленко, еще 400 человек должны были перекрыть выходы из долины. Однако они слишком поздно заняли свои позиции. Сами они оправдывали опоздание сильным снегопадом, однако возможно, что они просто не хотели участвовать в планирующейся резне.
После резни — кто виноват и что делать?
По шотландским законам «убийство под доверием» является гораздо худшим преступлением, нежели просто убийство.
Реакция общества на известие о резне в Гленко была резко отрицательной. Так сэр Джон Лаудер лорд Фонтенхолл отказался от должности прокурора по делам Шотландии, потому что ему запретили привлекать к ответственности виновников резни. Сэр Джордж Маккензи, Королевский Адвокат при Карле II, также резко осудил произошедшее, за что впал в немилость.
Собранная в Лондоне комиссия попыталась снять всю вину с короля и переложить ее на секретаря.
Шотландский парламент постановил, что Кэмпбеллы совершили убийство и отправил обращение к королю, в котором содержались рекомендации по наказанию виновных и выплате компенсаций выжившим. Эти рекомендации никогда не были претворены в жизнь, однако Джон Кэмпбелл провел несколько дней в заключении в Эдинбургском замке. Его обвиняли в тайных сношениях с якобитами.
В 19 веке резня в Гленко была излишне романтизирована и представлена не как правительственная акция, а как междуусобица кланов. В связи с этим, между Макдональдами и Кэмпбеллами до сих пор сохраняются натянутые отношения.
В конце 20го века на дверях одной из самых популярных гостиниц Гленко появилась табличка: «Лоточникам и Кэмпбеллам вход воспрещен».
Каждый год 13 февраля на месте трагедии проводится траурная церемония.Там установлен крест, на постаменте которого написано:

Танцы
Вообще говоря, самой долине и печальным событиям, в ней произошедшим, посвящены по крайней мере 6 танцев:
Glencoe (S32, 4/4L) — Tam O’Shanter
Glencoe Loch (R64 4/4L) — MacDonald
Glenkoe Weeps (S32 3/4L) — McKinnell
Macdonalds of Glencoe (J32, 3/4L)
The Three Sisters of Glencoe (S32, 3/3L) — Humphries
Gladys McDonald of Glencoe (J40, 3/4L) — Drewry
Здесь я привожу криб только одного из них:
Gladys McDonald of Glencoe (J 8×40, 3/4L ) — Drewry (2000)
1- 8 2c set | Turn ? RH and face up ; lead between 1c cross and cast to (1,2,3)
9–16 2c, with 1c following, Fig8 round 3c, finish (2,1,3)
17–24 2c+1W & 1M+3c RHA ; 2c+1M & 1W+3c LHA (Teapots R ; L), 2W and 3M face out
25–32 Opposing Reels3 across, Lsh to 1cnr, to (2,1,3)
33–40 All Circle6 and back
Стихи
Вальтер Скотт посвятил резне в Гленко одно из немногих своих исторических стихотворений.
РЕЗНЯ В ГЛЕНКО
Певец, поведай, не тая,
Зачем мелодия твоя
В Гленко, в безлюдные края
Летит, исполненная горя?
Кому поешь ты? Облакам,
Пугливым ланям иль орлам,
Что в небесах парят и там
Твоей скорбящей арфе вторят?
«Нет, струны не для них поют:
У тучи есть в горах приют,
Оленя в логове не бьют,
На скалах птицы гнезда свили;
А тех, о ком я плачу здесь,
Ни тихий дол, ни темный лес,
Ни кряж, встающий до небес,
От вражьих козней не укрыли.
Над замком был приспущен флаг;
Ни барабан, ни лай собак
Не возвестил, что близок враг,
В одежды друга облаченный;
И песни звонкие звучат,
И прялки брошены — спешат,
Надевши праздничный наряд,
Гостей приветить девы, жены.
Рука, державшая бокал,
Схватилась в полночь за кинжал;
Хозяин первой жертвой пал,
За хлеб и соль дождавшись платы.
И головня из очага,
Что согревал вчера врага,
Зажгла, как молния стога,
Дом, безмятежным сном объятый.
И все смешалось в тот же миг.
Напрасны были плач и крик,
И ни младенец, ни старик
В ту ночь не дождались пощады.
Выл ветер много дней подряд,
Разбушевался снегопад,
Но вьюг свирепее стократ
Волк, нападающий на стадо.
Я сед, меня гнетет недуг,
Но хоть у арфы слабый звук,
Ее не выпущу из рук,
Смиренный траур не надену.
Будь каждый волос мой — струна,
Мой клич вняла бы вся страна:
«Шотландия! Пора сполна
Воздать за кровь и за измену!»»