Обитель в честь великомученика Георгия Победоносца
Обитель в честь великомученика Георгия Победоносца основана в конце 15 века в 30 км от Мещовска на берегу р. Рессы. В начале 17 века, во время Смуты, монастырь был полностью разрушен, и возрожден уже на новом месте рядом с городом Мещовском.
Средства на возрождение обители были пожалованы царицей Евдокией Лукьяновной Стрешневой — супругой царя Михаила Федоровича, первого из династии Романовых. Благодаря вкладам знатных благотворителей монастырь был хорошо благоустроен и оставался в числе процветающих.
В 1764 г. у монастыря были отобраны все земли и он был переведен в заштатные монастыри. Это привело к полному разорению обители.
Возрождаться монастырь начал в 19 веке. В начале 20 века здесь было уже 2 каменных храма: пятиглавый собор в честь апостолов Петра и Павла, построенный в византийском стиле в 1880-х гг., и двухэтажный храм с колокольней (1691 г.). Нижняя его часть была зимней и имела 3 престола –– в честь великомученика Георгия Победоносца, святителя Димитрия Ростовского и Воздвижения Креста Господня. Верхний летний храм был освящен в честь Рождества Пресвятой Богородицы. Монастырь был обнесен каменными стенами с башнями по углам.
Настоятели Мещовского Георгиевского монастыря часто назначались из братии Оптиной пустыни. Монастырь возрастал духовно
Почитаемыми святынями монастыря являлись: древний список Феодоровской иконы Божией Матери, врезанный в доску, и икона Скорбящей Божией Матери.
В монастырской башне был похоронен Андрей, Христа ради юродивый, местночтимый святой.
В 1916 г. при монастыре действовал приют для детей солдат, павших в I-й Мировой войне.
Последним настоятелем Мещовского Георгиевского монастыря в 1915––1918 гг. был преподобный Георгий (Лавров, †1932 г.), исповедник. В 1918 г. он был арестован, а монастырь закрыт. С 1918 по 1919 гг. в обители существовала трудовая коммуна, в которую входили насельники монастыря.
За годы советской власти большая часть территории Георгиевского монастыря пришла в запустение, на месте монастырского некрополя была установлена автозаправочная станция. Некогда прекрасная обитель представляла собой развалины.
Весной 2001 г. было положено начало возрождению монастыря. В настоящее время построен и освящен деревянный храм в честь Святого Преподобноисповедника Георгия (Лаврова), восстановлен пятиглавый Собор Петра и Павла, отстроен братский корпус и трапезная, ведется восстановление храма Георгия Победоносца, сформирована монашеская община.
«Православный календарь»:
Монастыри Калужской епархии — Свято-Георгиевский Мещовский мужской монастырь 01 Январь 2018
Свято-Георгиевский Мещовский мужской монастырь
Адрес: Калужская область, Мещовский район, пос. Искра
Телефон: (48446) 9-26-75, 9-23-83
Настоятель: архимандрит Георгий (Евдачев)
Официальный сайт: http://sgmmm.ortox.ru/
Обитель в честь великомученика Георгия Победоносца основана в конце XV в. в 26,5 км от Мещовска на берегу р. Рессы. В начале XVII в., во время Смуты, монастырь был полностью разрушен, и возрожден уже на новом месте рядом с городом Мещовском.
Средства на возрождение обители были пожалованы царицей Евдокией Лукьяновной Стрешневой –– супругой царя Михаила Феодоровича, первого из династии Романовых. Благодаря вкладам знатных благотворителей монастырь был хорошо благоустроен и оставался в числе процветающих даже в начале XVIII в. С 1724 по 1727 гг. он имел 3 приписных монастыря: Мещовский Дорогощанский, Серпейский Городеченский и Юхновский Казанский.
В 1764 г. у монастыря были отобраны все земли, даже огороды, и он был переведен в заштатные монастыри. Это привело к полному разорению обители, монахи при чтении пользовались лучиной, т.к. не хватало средств на свечи.
Возрождаться монастырь начал в XIX в., и в начале XX в. здесь было уже 2 каменных храма: пятиглавый собор в честь апостолов Петра и Павла, построенный в византийском стиле в 1880-х гг., и двухэтажный храм с колокольней (1691 г.). Нижняя его часть была зимней и имела 3 престола –– в честь великомученика Георгия Победоносца, святителя Димитрия Ростовского и Воздвижения Креста Господня. Верхний летний храм был освящен в честь Рождества Пресвятой Богородицы. Монастырь был обнесен каменными стенами с башнями по углам.
Благодаря тому, что настоятели Мещовского Георгиевского монастыря часто назначались из братии Оптиной пустыни, монастырь стал возрастать духовно. В свою очередь постриженики Георгиевского монастыря были строителями в других обителях.
Почитаемыми святынями монастыря являлись: древний список Феодоровской иконы Божией Матери, врезанный в доску, и икона Скорбящей Божией Матери. В монастырской башне был похоронен Андрей, Христа ради юродивый, местночтимый святой. В 1916 г. при монастыре действовал приют для детей солдат, павших в I-й Мировой войне.
Последним настоятелем Мещовского Георгиевского монастыря в 1915––1918 гг. был преподобный Георгий (Лавров, †1932 г.), исповедник. В 1918 г. он был арестован, а монастырь закрыт. С 1918 по 1919 гг. в обители существовала трудовая коммуна, в которую входили насельники монастыря.
За годы советской власти большая часть территории Георгиевского монастыря пришла в запустение, на месте монастырского некрополя была установлена автозаправочная станция. Сегодня некогда прекрасная обитель представляет собой развалины.
Весной 2001 г. было положено начало возрождению монастыря. В настоящее время построен и освящен деревянный храм в честь Новомучеников Российских, начато строительство братского корпуса, ведется восстановление храмов, благоустраивается территория источника в честь великомученика Георгия Победоносца, формируется монашеская община.
Специально для Свято-Георгиевского Мещовского монастыря на святой горе Афон монахами обители Зограф была написана икона святого великомученика Георгия Победоносца — точный список в натуральную величину с древнего нерукотворного чудотворного образа святого великомученика Георгия, который хранится в обители Зограф. Этот список жителями Калужской земли почитается как чудотворный и прославился многими чудесами и исцелениями и не только среди жителей Калужской области.
Фотографии: Михаил Чупринин
О раннем периоде истории Георгиевского Мещовского монастыря нет почти никаких сведений. Даже время его основания мы можем указать лишь приблизительно — конец ХV века. Такая скудость информации, связанной с ним, во многом объясняется польско-литовским разорением в начале ХVII столетия. После него обитель перенесли ближе к городу. Если раньше она располагалась примерно в двадцати пяти километрах от Мещовска, то теперь обосновалась на его окраине, где находится и поныне. Перенос и обновление Георгиевского монастыря совершились при участии бояр Стрешневых и в особенности при помощи царицы Евдокии Лукьяновны: жена Михаила Фёдоровича, первого царя из династии Романовых, также происходила из рода Стрешневых. Стрешневы покровительствовали Георгиевскому монастырю ещё в ту пору, когда он находился вдали от города. Здесь были погребены многие представители этой боярской фамилии. Родители же самой Евдокии Лукьяновны похоронены уже в «новом» Георгиевском монастыре. Интересно, что долгое время в обители сохранялся надгробный камень, привезённый сюда, видимо со старого монастырского кладбища, с надписью: «Лета 7111 (1603) февраля в 28 день преставися раба Божия инока Анастасия Димитриева, дочь Стрешнева».
Архимандрит Леонид (Кавелин), составивший в начале 1860-х годов описание Георгиевского монастыря, предполагает, что умершая в 1603 году «инока Анастасия» могла быть бабкой царицы Евдокии Лукьяновны. Зная о близком участии царицы в устроении обители на новом месте, «в Мещовску на посаде», можно сделать вывод о том, когда именно происходило это устроение. Годы жизни Евдокии Лукьяновны от её бракосочетания с Михаилом Фёдоровичем до кончины — 1626-1645. Вот это время и стало временем второго рождения Свято-Георгиевского Мещовского монастыря. Но и оно освещено в документальных источниках крайне скупо. Ситуация изменилась лишь в 1679 году, когда настоятельство здесь принял игумен (с 1691 года — архимандрит) Серафим. Его усердию мы обязаны строительством первого каменного храма в обители. Высоко оценивал его заслуги перед нею архимандрит Леонид (Кавелин), сказав, что «… Начатое им с успехом продолжалось и довершено тремя его преемниками». Помимо строительства каменного храма, отец Серафим заботился также о том, чтобы обеспечить монастырь земельными угодьями и водворить в нём истинно монашеский дух. В подобных трудах провёл он тридцать лет своего настоятельства. «Благоустроив обитель и внешне и внутренне, собрав около 30 человек братии и обеспечив и укрепив за нею права на владение монастырскими вотчинами, пишет архимандрит Леонид об отце Серафиме, заслужил тем вечную память иноков сей обители как один из самых деятельных и заботливых её настоятелей… Скончался в благоустроенной им обители в 1699 году».
Стремились достойно продолжить дело архимандрита Серафима и его преемники, но уже наступил ХVIII век, весьма «неблагонадёжный» для монастырей. В 1702 году, согласно указу царя Петра, была составлена опись всего имущества Георгиевской обители, а вскоре вслед за тем она оказалась опутана подятями и поборами на государственные нужды. Сверх того, государь счёл нужным взять насельников монастыря в ежовые рукавицы и нарочно велел приказать им, «чтоб они из того монастыря были не изходны и из иных монастырей никого монахов к себе не принимали, а монастырские ворота были всегда заперты, а которые монахи посланы будут из монастыря для каких монастырских дел с повеления того монастыря властей, и им властям давать за своими руками и за монастырскими печатьями письма; а в трапезе б учинили для письма определенное место, и монахи б в кельях у себя никаких писем не писали и чернил и бумаги не держали, а буде каковы ради нужды кто восхощет что писать, и то с повеления в трапезе явно, а не тайно…»
Очень может быть, что такие строгости во многом были связаны с особой исторической близостью Мещовска к Лопухиным — родственникам первой жены Петра I Евдокии, — имевшим здесь обширные владения. «Довольно тревожным» (по характеристике о. Леонида (Кавелина)) выдался для Георгиевского монастыря период настоятельства архимандрита Феофана. Хотя при нём продолжилось монастырское каменное строительство, но утеснения со стороны государства и народные волнения (весьма часто они выливались в банальные грабежи и «пускание петуха»), вызванные частыми рекрутскими наборами и другими, как выразились бы сейчас, «непопулярными» мерами, не давали обители развиваться спокойно. В 1719 году ей дважды — с перерывом в несколько дней — пришлось испытать нападение разбойников, о чём сохранились соответствующие челобитные. В первой из них говорится: «1719 года июня против 25 числа в ночи, в Мещовском уезде в окологородном стану, в вотчину Георгиевского монастыря в деревню Староселье приезжали многолюдством разбойники и сожгли оную деревню всю без остатку и многих кнестьян, ругаяся, жгли, в том числе трёх человек сожгли до смерти…» В другой челобитной освещены ещё более вопиющие факты: «1719 году сего июля в 5 числе в десятом часу дня внезапу прехали под город Мещовск злодеи, воры, разбойники, человек с 80 с фузеи и с рогатины и с пистолеми вооруженною рукою и приступили к нашему Георгиевому монастырю… и учинили большой тревожный воровской свой шум, забили в барабан и в литавры, и половина из них злодеев стали около монастыря на все стороны из фузей палить и в монастырь, а другая из них половина, вырубя святые ворота и вошед на монастырь, учинили крик, а где Архимандрит. И я, богомолец твой, устрашась, укрылся за монастырь, и они злодеи у дверей каменныя церкви изломав замок, также в той церкви у ризниц изломав замки же, поставленные господ помещиков разных чинов сундуки разрубя и переколов, всякие из них сундуков пожитки и деньги побрали…». Как видим, предметом вожделений разбойников являлись, главным образом, помещичьи сундуки, находившиеся в монастырской ризнице «на сохранении». Такая практика имела в России повсеместное распространение.
Надеясь на то, что разбойники, какими бы злодеями они ни были, не отважатся «воевать дом Божий», люди доверяли каменным стенам монастырей всё самое дорогое, что было у них из скарба. Увы, надежды их слишком часто оказывались напрасными, и произошедшее 5 июля 1719 года в Георгиевском монастыре — тому подтверждение. Шайку, напавшую на обитель, в скором времени схватили, но на этом его бедствия не закончились. Причём более всего пришлось ему претерпеть не от «лихих людей», а от государства. В 1764 году земли обители, почисленной за штат, были взяты от неё, по выражению архимандрита Леонида (Кавелина), «по самые стены». Монастырские пруды отошли крестьянам, мельница (с которой монахи получали основной доход) — городу, отняли даже насаженную в прежние годы насельниками обители берёзовую рощу и огороды. В 1777 году Георгиевский монастырь лишился и последнего прочного дохода — сборов от Петровской ярмарки, приписанной к городу. Ситуация сложилась такая, что обители не на что было поправить строения, повреждённые в 1768 году бурей. На соответствующее монастырское донесение и просьбу о помощи из Крутицкой консистории ответили, что «как оной Георгиевской монастырь остался за штатом… надлежит вам игумену церковные и монастырские ветхости исправлять из монастырских, какие имеются, доходов». Почти единственным источником его доходов в этот период были сборы от свечной продажи и доходы с четырёх часовен: на Петровской ярмарке, Загородной, Благовещенской около старого собора, в Сухиничской (в селе Сухиничах). В таком стеснённом положении монастырь неоднократно искал помощи у начальства, но по обстоятельствам времени не мог ничего получить, кроме 10 сажен земли около ограды, для совершения крестных ходов, в 1778 году. Осталось братству иметь крепкое терпение и надежду на всещедрого Бога, чтобы не пасть в изнурительной борьбе со своею бедностию. В 1779 году оставалось в братстве монастырском лишь 5 человек, значит, недоставало до штатного числа двух человек. Достойно удивления, как ещё монастырь успел сохранить своё существование, имея столь ничтожное братство и не более 225 руб. годового дохода (на 1789 год).
По монастырскому преданию, бедность обители была такова, что в ней не было свечей для церковного чтения, а дымовая лучина светила чтению и пению хилых старцев, доживавших здесь последние дни свои в борьбе с нищетою и лишениями всякого рода… Самым мрачным в жизни монастыря представился 1786 год. Беспорядок и упадок нравственности доходил тогда до соблазна. Около сего же времени многие из вещей монастырских утратились, частию по нуждам его, а более по слабости надзора за ними, привратные кельи опять (1779) уступлены для помещения Духовному Правлению; а в 1774 году монастырь принужден быть продать свои опустевшие житницы, чтобы иметь возможность покрыть тесом свои обветшавшие кельи… Самые настоятели лично мало оправдывали свое назначение и были так бедны достоинством, что один из них не умел даже писать. К большему ослаблению своему, монастырь, думая как-нибудь помочь своим нуждам, принял в часть пустых келий своих на сохранение казенное вино…» Однако несмотря даже на такой — полнейший, казалось бы, — упадок, в обители были иноки высокой жизни. И хоть, по немногочисленности своей, не они определяли общий облик монастыря в описываемую эпоху, но, надо полагать, именно их молитвами Георгиевский монастырь не сгинул совершенно, а с началом ХIХ века его положение переменилось к лучшему.
В 1800 году из Благовещенской часовни в соборный храм обители перенесли чтимую икону Божией Матери «Всех скорбящих Радость». Со временем обитель стала получать денежные и земельные пожертвования, число братии увеличилось, а введённый в 1802 году общежительный устав способствовал его нравственному возрастанию. Даже разрушительный ураган, пронёсшийся летом 1836 года над Мещовском и повредивший многие монастырские здания, послужил к его пользе: Святейший Синод принял решение ассигновать на обновление обители более 19 тысяч рублей, благодаря чему она, по свидетельству современников, «приобрела гораздо лучший вид», чем прежде. В 1812 году в Георгиевском монастыре был погребён блаженный Андрей Мещовский. Его могила сразу же стала местом паломничества как мещовцев, так и жителей окрестных деревень. Так обитель приобрела ещё одну святыню. Особую роль в возрождении Георгиевского монастыря сыграли постриженники Оптиной Пустыни, часто назначавшиеся сюда настоятелями. Внедрение оптинских традиций в Мещовской обители благотворно сказалось на её духовной и — опосредованно — материальной жизни. К началу ХХ века в монастыре имелись уже два каменных храма, прекрасная ограда с башенками, жилые и хозяйственные постройки. Пользуясь этим достатком, монахи не забывали о нуждах обездоленных, ведя по мере сил благотворительную деятельность. Так, в 1916 году при обители был организован приют для детей солдат, павших в Первой мировой войне. После революции монастырь, несмотря на собственные беды, находил возможность помогать голодающим крестьянам соседних деревень. Монахи во главе с настоятелем отцом Георгием (Лавровым) шили небольшие мешочки, насыпали в них муку из монастырских житниц и с этими гостинцами отправлялись по окрестным сёлам.
9 декабря 1918 года до Георгиевского монастыря «добрались» большевики. Они ворвались в настоятельские покои и арестовали отца Георгия якобы за «участие в тайном заговоре» и хранение оружия. Попутно были осквернены и разграблены монастырские святыни. Всё это означало конец существования монастыря, однако до 1919 года здесь ещё действовала трудовая «монашеская» коммуна, а впоследствии — вплоть до начала 1930-х годов — многие из иноков бывшей обители жили на частных квартирах в Мещовске, составляя своего рода «монастырь в миру». Сами здания Георгиевской обители очень быстро пришли в упадок. Нецелевое использование, а часто и откровенное надругательство над монастырём (например, на месте монастырского некрополя устроили автозаправочную станцию) сделали своё дело.
И хотя возрождение обители началось уже почти двадцать лет — в 2001 году, — до сих пор здесь почти всюду видны следы советского «хозяйствования». Лишь спустя год после крестного хода, который состоялся 6 мая 2001 года, в день когда Церковь чтит память великомученика Георгия Победоносца, от монастыря к Благовещенскому собору, где был совершён молебен преподобноисповеднику Георгию (Лаврову), в Мещовской обители появились первые насельники. Настоятелем монастыря с момента его возобновления стал игумен Георгий (Евдачев). Среди святынь, которыми в последнее время обогатился Георгиевский монастырь, немало икон и святых мощей. Но наиболее дорога братии — как зримое воплощение милости небесного покровителя — чудотворная икона великомученика Георгия, точная копия той, что пребывает в болгарском монастыре Зограф на Афоне. В Петропавловской церкви монастыря находится ныне список с Керкирской (Корцирской) иконы Божией Матери — весьма редкий образ для России. Сама Керкирская икона пребывает на острове Корфу, где она и прославилась в 1603 году. Список с Керкирского образа Пресвятой Богородицы из Георгиевского монастыря замечателен ещё и тем, что в правом нижнем углу его вставлена капсула с частицей ризы Царицы Небесной. Но пожалуй, ни один образ не почитается в Мещовском монастыре так, как чудотоврная икона великомученика Георгия Победоносца с частицей его мощей.
В 2003 году настоятель Мещовского монастыря игумен Георгий с братией совершили паломничество на Святую Гору Афон и посетили среди прочих монастырей скит св. Анны. Старец Иоанис из этого скита согласился написать список с иконы вмч. Георгия для возрождающейся обители. Прошло немногим более года, и мещовские иноки торжественно встретили новонаписанный образ своего небесного покровителя. За то время, что он находится в Георгиевском монастыре, зафиксировано более 200 случаев благодатной помощи от него.
Из журнала: «Православные Монастыри. Путешествие по святым местам». Выпуск № 106, ООО «Де Агостини», 2011
Не хлебом единым
О промысле Божьем, о расколах и монашестве, о канонах и догматах с настоятелем Свято-Георгиевского Мещовского монастыря Калужской области архимандритом Георгием побеседовал главный редактор журнала «Банковское дело» Владимир Нестеренко.
Расколы, каноны и догматы
Б. Д.: В истории русской православной церкви и русского народа произошло несколько расколов, чрезвычайно трагичных по своим последствиям для церкви и государства. Это и раскол, начатый в середине XVII века патриархом Никоном, и послереволюционные расколы…
О. Г.: Сейчас тоже есть расколы.
Б. Д.: Да, сейчас развивается раскол, зародившийся в 1992 году на Украине и принявший уже общеправославный характер. Это ослабляет церковь?
О. Г.: Расколы не просто ослабляют, я бы даже сказал, они разрушают церковь. Они вводят многих людей в соблазн. Действительно, как это так, православные христиане, братья по вере, не могут сохранить единство? Если бы кто-то отпадал в ересь, то это можно было бы понять, это отпадение от Церкви. Но раскол – это разделение одинаково верующих православных, и разделение происходит, соответственно, не из-за вопросов веры, которые святы сами по себе, а по земным, мирским, а значит, греховным причинам. Конечно, это соблазн. Люди посмотрят на нас и скажут: «Если они готовы разделить чашу своего высшего Таинства – Евхаристии – из-за политических или национальных вопросов, то какие они христиане? Нечего нам там делать».
Разумеется, расколы образуются не на пустом месте. Причины зреют поколениями. Одна из главных причин, по моему мнению, – непонимание православия. И, конечно, несоответствие жизни Евангельским нормам у многих христиан. Церковь – живой организм. Как человек состоит из души и тела, так и в Церкви две составляющие. Божественная и человеческая. Человеческая составляющая Церкви играет, образно говоря, ту же роль, что тело в человеке, а Божественная – ту же, что душа. В человеке, если тело болеет и приходит в негодность, душа это тело рано или поздно покидает. В Церкви при оскудении человеческой составляющей происходит подобное – ее оставляет Дух Святой, который не живет в нечистых сосудах, как это было сказано еще в Книге Притчей.
Параметры жизни Церкви – это каноны и догматы. И когда они нарушаются, Церковь начинает болеть, то есть впадать в разные нестроения и расколы или даже умирать – впадать в ереси, то есть, по сути, перестает быть Церковью.
Б. Д.: А почему они нарушаются, каноны?
О. Г.: Чаще всего из-за того, что человек начинает жить в угоду своим страстям.
Б. Д.: Вы говорите о священниках или о мирянах?
О. Г.: Вообще о Церкви. Блюстителями канонов должны быть епископы, им вручено словесное стадо Христово. Но заметьте, что стадо – словесное, в буквальном переводе это значит – разумное. Христиане не должны быть толпой баранов, бездумно идущих за пастырями. Народ Божий всегда считался авторитетом не ниже, чем церковная иерархия. У нас Церковь – соборная, это означает участие всех ее членов в церковной жизни. Там, где есть соборный дух, лучше сохраняются каноны и догматы. В идеале активный церковный народ просто не должен позволять клиру отступать от догматов и канонов. Где влияние народа блокируется, там и начинается разложение.
Б. Д.: В единоначалии проще допустить и узаконить ошибку…
О. Г.: Соборность гарантирует Христоцентричность Церкви. То есть Церковь сконцентрирована на Христе. А отсутствие соборности, всевластие иерархии приводит к епископоцентричности. Это когда страх перед церковным начальством сильнее, чем страх Божий, когда авторитет иерархии выше авторитета святых.
Вот западная «церковь», Римско-католическая, в своем историческом развитии продемонстрировала подобную эволюцию. Сначала первоиерархи Рима имели вполне заслуженный авторитет во вселенской Церкви. Они действительно имели первенство чести, были чем-то подобным высшему церковному суду, к ним апеллировали, в том числе, и епископы, недовольные действиями своих патриархов (всего в Византийской империи было пять патриархатов). Со временем этот авторитет оказался капитализирован в учение о непогрешимости Папы, авторитетность мнения которого стала в глазах латинян выше авторитетности всего Священного Предания. Это, конечно, ересь, а ересь – это обязательно и потеря благодатности церкви.
Б. Д.: С вашего позволения, один пример приведу по поводу духовной деградации. У нас в Гражданской войне где-то полтора процента населения участвовало. То есть очень мало. Остальные наблюдали. Призыв «За Веру, Царя и Отечество» лозунгом Белого движения не стал. В тех многочисленных лозунгах чаще всего не было даже слов «за веру», не говоря уже о царе. Потому что царь, во-первых, был немцем по крови. Во-вторых, его прозвище «кровавый» было вполне заслуженным. Но не было авторитета и у церкви: ведь за веру тоже народ не пошел.
О. Г.: Этому были причины.
Б. Д.: И ведь смотрите, после Первой мировой народ был опытным в военном деле, но не взялся за оружие, не стал ни церковь, ни царя защищать.
О. Г.: Напротив. Большинство недавних воинов Первой мировой, за исключением командного состава, почти целиком перешли на сторону большевиков и выиграли для них Рражданскую войну, надеясь получить обещанную землю. Прельстились. В результате получили продразверстку и колхозы – вариант крепостного права. Дьявол платит черепками.
И при всем уважении к ныне канонизированному государю и его семье, все-таки он свои ошибки омыл кровью, и он прославлен как страстотерпец. Были ошибки у царя, много было ошибок, и одна из малоизвестных, но, на мой взгляд, в духовном плане важнейших – непредотвращение разгрома русского монашества на Афоне.
Ослабла вера, оскудело богословие, несмотря на довольно высокий уровень духовных школ в Российской империи. Схоластика задушила православную мысль. Об этом можно прочитать у протоиерея Георгия Флоровского в его известнейшем труде «Пути русского богословия». Фактически не одно столетие российские семинаристы учились по западным схоластическим учебникам. Восточных отцов почти никто не изучал и не знал.
Когда возник первый в ХХ веке богословский спор – об имяславии – высшие церковные иерархи явили поразительную богословскую безграмотность. В документе Синода об осуждении имяславия, например, святителю Григорию Паламе приписывалось равнопротивоположное учение, чем то, которое он провозглашал в свое время. Мы несем до сего дня последствия этих ошибок. Даже сегодня нет богослова, который бы объяснил простым языком церковному народу и Церкви всей, что Свет, который видел Моисей при Неопалимой Купине, когда она горела и не сгорала, Свет, который осиял избранных апостолов на горе Фавор, Свет, которым просиял при беседе с Мотовиловым преподобный Серафим Саровский, Свет, который видели в молитве монахи-исихасты, – это явления одного и того же порядка. Это явление Бога в Его действиях, или энергиях, у нас это называется еще словом Благодать. И этот же Свет – в имени Иисус Христос, а это Имя и Есть Сам Бог в Своих энергиях. По правилам Седьмого Вселенского собора иконы не требуют освящения каким-то особым чином. Они освящаются надписанием имени изображенной на них святыни. Имя неотделимо от личности. В 1913 году произошел разгром Афона, 17 июля по новому стилю. И ровно через пять лет, 17 июля, была убита царская семья.
Главная причина революции все-таки в том, что люди отвергли Бога. И если крестьяне отвергли Его ради обещания кусочка пашни, пошли ради этого за открытыми богоборцами, то церковные иерархи отступили от Него, допустив провозглашение ереси Синодом в 1913 году.
Иисусова молитва – главное делание монаха. А зачем мы ее читаем? В чем заключается смысл Иисусовой молитвы? В том, что Сам Бог присутствует в Своем Имени. В чем ее сила? В самом Боге. Потому что в Имени Иисуса Христа Свет, который был в Купине, а этот Свет – это и Есть Сам Бог в Своих действиях. Читая Иисусову молитву, мы имеем дело с Самим Богом, с этим Светом и наполняем ум этим Светом. Тогда Он оживляет дух внутри человека, потому что человек в духовном плане является продуктом своих стремлений и помыслов.
Б. Д.: Я все-таки попробую вам возразить. Вернемся снова к Гражданской войне и революции. Народ довольно быстро принял идеи социализма – коммунизма, потому что они были основаны на тех же христианских принципах. И пока народ верил, что страна живет в соответствии с принципами строителей коммунизма, все было нормально. Но как только народ увидел, что партийные функционеры живут совсем другой жизнью, чем та, что они проповедуют, он тут же вышел на улицу. И эта власть, казалось бы, незыблемая, была в одночасье сметена.
О. Г.: Вы очень романтизируете народные стремления. Советская власть никогда и не декларировала схожесть своих идеалов с христианскими. Особенно вначале. Более того, подчеркивалась противоположность целей новой власти всяческим религиозным целям. Власть не жалела денег на антирелигиозную пропаганду, которая носила характер глумления и кощунства. Только после начала Отечественной войны стали эксплуатироваться темы Отечества, национального патриотизма. До этого на само слово «священный» было наложено табу. И вдруг возникает понятие «священная война». Известный «моральный кодекс строителя коммунизма» – это уже период Хрущева. А народ вышел на улицы не раньше, чем возникла так называемая гласность и скопилась критическая масса информации, которая и взорвала советский строй. Но я бы хотел вернуться к духовным причинам русской трагедии ХХ века.
Насчет народной веры, некоего генетического христианства русского народа. Я думаю, что просто исторических корней мало. Народу не просто нужно верить, что кислород – это жизнь, говоря образно, но ему надо научиться им дышать. Реальное богообщение вне правильной духовной жизни немыслимо, а она немыслима без правильной молитвы. А молитвы не будет без правильного понимания догматов, в том числе того «догматического значения учения об Имени Иисуса», о котором задолго до афонских споров прозорливо писал святитель Игнатий Брянчанинов.
Когда человек правильно молится, правильно верит, живет в каноническом поле, тогда он не только понимает, что такое кислород, он и дышит им.
О монашестве
Б. Д.: Выходит, что церковь наша истончается…
О. Г.: Очень многое утеряно, начиная с традиции воспитания монахов. Монахи – это самое главное.
Б. Д.: На церемонии закладки памятника Евдокии Лопухиной, первой жены Петра Первого, вы сказали: «Какие монахи, такая и церковь. Какая церковь, такой и народ». Фраза очень точно отражает состояние и церкви, и народа. Если у нас утеряны многие традиции, вы, как настоятель монастыря, понимаете, откуда, с каких времен нужно брать пример, на что ориентироваться? И что нужно делать, чтобы все восстановить?
О. Г.: Архимандрит Иоанн Крестьянкин сказал: «Монашество – это есть стержень христианства». Если стержень развалился, то и христианство не устоит. Сегодня, к нашему великому сожалению, монашество в крайне тяжелом, я бы даже сказал, в предсмертном состоянии, понимаете?
Б. Д.: Пока не очень…
О. Г.: Я поясню. Монахи должны заниматься монашеством в первую очередь, то есть аскетической жизнью и молитвой. И это главная задача – воспитать в монахах монахов. А как можно воспитать монахов монахами, если они не понимают, зачем Иисусу молитву читают? У меня в монастыре был такой случай. Привожу слова отца святого Иоанна Кронштадтского о том, что в имени Иисус Христос полнота энергии Бога, весь Сам Он есть. А монах один мне отвечает: «Это личное мнение Иоанна Кронштадтского». Спрашиваю: «Ты хочешь сказать, что там Света нет, который был в Купине?» Он отвечает: «Не знаю. Вы хотите сказать, что имя Иисус Христос – это и есть Сам Бог?» Я ему говорю: «А зачем тогда Имя Его произносить в Иисусовой молитве?» На это он заявил: «Вы еретик». И пошел на меня жаловаться епископу.
Б. Д.: С формальной точки зрения он прав.
О. Г.: Он прав только в том, что в церкви нашей эти вопросы не прояснены и не объяснены вообще. А если монахи не понимают, чем им заниматься в монашестве, откуда этот стержень будет крепкий в христианстве? Отсюда и все проблемы. Чем монастыри занимаются? Всем чем угодно. Социальными и просветительскими делами, сельским хозяйством. Не занимаются самым главным – монашеством.
Б. Д.: А что такое монашество?
О. Г.: А монашество – по определению того же святителя Игнатия Брянчанинова – это настоящее христианство. Это не какая-то надстройка над Евангелием, не дополнение к нему. Это и есть жизнь по Евангелию. В основе этой жизни – «умное делание». Это одно из названий того, что можно проще назвать правильной молитвой.
Рассмотрим хотя бы наши исторические древние монастыри. Они, конечно, уникальны со своей историей, архитектурой, святынями, но они не работают сегодня в нашей современности именно как монастыри. Почему не работают? Потому что тогда, когда они исторически были монастырями, они давали плоды положительные, а сейчас очень трудно это сделать. Все-таки монаха, который стоит на начальном пути монашеского делания, надо поселять в особые условия. Если монах отрекается от мира, а в монастыре царит мир – паломники, к примеру, по пятьдесят автобусов в день приходит, – монаху вообще тяжело заниматься монашеством.
Наши святые отцы не зря уходили в пустыни, в леса, скиты. В этой связи возникает вопрос: как сегодня в исторических обителях, многолюдных, посещаемых паломниками, воспитать монахов? Реально ли это вообще?
Б. Д.: Без этого же нельзя, чтобы монастыри не посещались мирянами. Нести слово Божие в мир – задача монастыря. В числе паломников – сила и слава обители.
О. Г.: Поэтому сегодня перед церковью стоит задача, которую пока никто не знает, как решить. Как в современной жизни церкви сохранить святость? Как воспитать тех, кто будет духовным ориентиром?
Смешно говорить на языке XVII века, обращаясь к сегодняшнему человеку, который сутками пребывает в информационном поле и переполнен всеми возможными страстями. Надо как-то совместить церковность с понятностью для современного человека. Как-то один богослов мне сказал: «Современному человеку академическая проповедь неинтересна. Сегодняшние священники должны говорить научно-апологетическую проповедь».
То есть надо сказать на современном языке не о том, что такое Святой Дух и что его надо стяжать, а о том, как его стяжать. Поэтому выход какой из ситуации? Вот я настоятель монастыря почти двадцать лет. Наш монастырь еще более или менее спокойный. Я помню, как в юности с единомысленными братиями мы окормлялись духовно в Свято-Троицкой Сергиевой Лавре. Помню, как мы горели желанием быть там монахами. А вот сегодня, думаю, не пошел бы в Лавру монахом, потому что большинство ее посетителей не паломники, а туристы, включая множество иностранцев. И как монахам жить там по-монашески? И так во многих монастырях исторических.
Я думаю, что выход, возможно, в создании скитов, вынесенных из монастыря в тихие и непосещаемые места. Пусть идут туристы глазеть на древние храмы, а монахов надо поселять в закрытые скиты, удаленные от суеты, и воспитывать там, учить их искусству монашескому в особых условиях. А потом уже, как просветителей, зрелых и крепких духом, способных жить в такой суете, ставить на объектах исторических для того, чтобы они могли всем этим туристам показать Христа в себе.
Б. Д.: То есть монах в современном мире должен быть миссионером.
О. Г.: Да. В нем должны увидеть Христа, увидеть православие, как это увидели те, кого послал князь Владимир в Византию.
О святынях и Божественном промысле
Б. Д.: Отец Георгий, на фотографиях я видел, что было на месте монастыря. И когда подошел к монастырю уже восстановленному, меня поразило ощущение силы и мощи начиная от стены, которая, я так понимаю, из дикого камня сделана. В монастыре очень много святынь, причем таких, которые в Москве не найдешь. Например, частица шипа из тернового венца Иисуса Христа. Я уже не говорю о частицах мощей святых. Реликвии собирались заново или удалось получить святыни старого монастыря?
О. Г.: У нас действительно очень много святынь. Когда мы стали возрождать монастырь, тут было чистое поле и нам пришлось восстанавливать его в исторических границах. Потому и стена по старому фундаменту, и храмы.
А святыни как пришли? Как-то Божественный Промысел так устроил, что Иерусалимская церковь, Иерусалимский патриархат оказали нам помощь, оттуда святыни пришли с благословления Иерусалимской иерархии. Вообще наш монастырь был устроен царицей как хранитель самой большой частицы мощей Георгия Победоносца в России. Она хранилась в специальной иконе, утраченной в советское время. Мы ездили на Афон, молились. Согласно преданию, дом Святого Георгия – Зографский монастырь на святой горе Афон. В одном своем явлении святой мученик сказал: «Мой дом находится на горе Афон, монастырь Зограф».
В России монастырь Святого Георгия – это наш Мещовский Калужский монастырь. И когда мы прибыли на Афон, нам сразу было явлено особое действие Божественного Промысла – мы привезли первую в истории России точную копию зографской нерукотворной иконы Святого Георгия.
Я думаю, Святой Георгий доведет наш монастырь до нужного состояния. Монашество все-таки заключается в трезвлении ума. То есть мы должны воспитать свой ум, а ум трудно воспитать без откровения помыслов. И без молитвы это нельзя сделать. Потому что воспитанный ум является тем светом, который преображает человека. Это и есть процесс обожения.
Б. Д.: Говорят, все беды от ума. А вы говорите, что и обожение от ума идет.
О. Г.: Ум, в Писании сказано, – это царь над естеством человека.
Б. Д.: А мозг – это носитель ума. Так же, как и тело наше – носитель духа.
О. Г.: Да. Так же, как в теле сокрыта душа. Субстанцией ума является мозг человека. А сердце духовное – это весь человек.
Б. Д.: Отец Георгий, вы работаете над тем, чтобы духовный центр воспитания монахов появился при монастыре?
О. Г.: Да. Я уже в течение многих лет эту задачу решаю, советуюсь со старцами и с опытными людьми. Мы создаем закрытый скит Иерусалимской Божьей Матери, где специальные условия будут, специальный устав, дающий монахам рост духовный. А сам монастырь преобразовываем в место, приятное и паломникам, и туристам, поскольку это неизбежно.
Наш монастырь уникален по истории своей. Это колыбель династии Романовых с красивой архитектурой. Обитель расположена в живописнейшем месте. На ее территории есть большой пруд. Вокруг пруда мы обустраиваем молитвенную тропу в память о первой царице – праматери династии Романовых. Чтобы люди могли пройти по этой тропе, помолиться, посмотреть на монастырь, на каретный двор, заглянуть в зимнюю оранжерею, а вокруг нее – ботанико-зоологический сад. Обойти так вокруг монастыря, зайти в сам монастырь, где множество святынь, включая мощи святых. Чтобы люди от созерцания внешней красоты приходили бы к внутренней, духовной. Чтобы встретились в храме со зрелыми монахами, получили грамотные ответы на свои вопросы, красивую службу увидели, послушали интересную проповедь. Таким образом церковь будет действовать так, как Христос хочет. Надо, чтобы люди в церкви преображались, изменялись и внутренне, и внешне.
Но для этого надо отдельно воспитывать монахов, а сам монастырь сделать местом, привлекательным и для туристов, и для паломников.
Б. Д.: Вот вы говорите – скит. Это же большие деньги, наверное?
О. Г.: Мы начинали строительство в чистом поле. Конечно, тяжело, трудно нам очень. Мы ждем помощи от Бога и от людей, но и братия монастырская у нас замечательная. Они желают монашества и понимают его.
Б. Д.: Люди помогают?
О. Г.: Пока мало. Люди сейчас больше осуждают церковь, нежели чем оказывают содействие в ее духовном оздоровлении. Церковь сегодня должна больше давать людям. Должна показывать не свою хозяйственную или социальную деятельность, не превращаться в богадельню или предприятие по оказанию ритуальных услуг. Этим людей не удивишь. Они от церкви ждут другого. Хотят увидеть жизнь по Евангелию.
Если кто неравнодушен к церкви, к монашеству, то пусть нам помогает. Это наше общее всенародное дело. Мы тогда много сможем сделать хорошего.
СПРАВКА
Отец Георгий (Геннадий Евдачев) родился 25 мая 1965 г. в деревне Жилино (ныне – город Киров). Окончил десятилетку. В молочном техникуме в Тверской области учился на мастера-сыродела, работал на сыркомбинате. Будучи призван в армию, служил в артиллерии, младшим сержантом направлен в Германию. В противотанковой батарее назначен командиром боевой разведывательной дозорной машины и замкомвзвода. Был отличным спортсменом, запевалой.
Вернулся из армии старшим сержантом, работал в колхозе, окончил Высшую школу агропрома, получил направление в вуз. В 1991 г. окончил Московскую ветеринарную академию имени Скрябина. Пономарил в алтаре храма Ризоположения на Шаболовке. В Калужской епархии был в числе первых четырех насельников.
Сегодня под руководством игумена Георгия духовно оживает вся мещовская земля.
Отец Георгий – автор книги «Живой родник. Благочестивые традиции деревни Жилино». В ней он живым, образным народным языком рассказывает о деревне, в которой родился и вырос, о том, как протекало его детство и отрочество.
Архимандрит Георгий: «Сегодня, слава Богу, невежество уходит в прошлое, люди начинают понимать, что Георгиевский монастырь – это стержень, на котором держится весь Мещовск, это похвала, красота, основа, твердость и защита мещовцев».
В России, на древней калужской земле есть обители с удивительной историей. Одна из них – Свято-Георгиевский Мещовский мужской монастырь.
Обитель в честь великомученика Георгия Победоносца основана в конце XV века на берегу реки Рессы, в 30 км от Мещовска.
В начале XVII века, во времена Смуты, монастырь был полностью разрушен и возрожден уже на новом месте, рядом с городом Мещовском. Средства на его возрождение были пожалованы уроженкой Мещовска царицей Евдокией Стрешневой, супругой царя Михаила Федоровича, первого из династии Романовых. Сегодня перед входом в Свято-Георгиевский монастырь установлен памятник царице и ее сыну Алексею. А совсем недавно здесь прошла церемония закладки памятника Евдокии Лопухиной, первой супруге царя Петра I, родиной которой был город Мещовск. Неподалеку от обители, в селе Серебряно, сохранилась ее усадьба.
В 1764 году у процветавшего монастыря были отобраны все земли, что привело к полному его разорению. Возрождаться монастырь начал в XIX веке. Однако за годы cсоветской власти обитель пришла в запустение.
Наместником обители с начала очередного ее возрождения в 2001 году назначен игумен Георгий (Евдачев), уроженец калужской земли. Когда он стал настоятелем монастыря, там было практически чистое поле. Сегодня построен и освящен храм в честь Святого Преподобного исповедника Георгия (Лаврова), восстановлены Андреевская часовня, пятиглавый собор Петра и Павла, крепостная стена с башнями, построены братский корпус, гостиницы и трапезные, сформирована монашеская община, ведется восстановление храма Георгия Победоносца.
В главном храме обители множество чудотворных икон и частиц мощей святых, в частности, чудотворная икона Святого великомученика Георгия Победоносца со святой горы Афон с частицей его мощей, шип тернового венца Господа, ребро мученика Вонифатия и глава Вифлеемского младенца.
При монастыре имеется большое хозяйство. Здесь чистейшая природа и плодородные земли.