Еще в 1615 году приправочная книга свидетельствовала: «На Ливнах на посаде в большом Остроге на реке Ливне мельница, а на ней два колеса, строена та мельница из государевой казны».

26.10.2016 Краеведение 0 коммент. 797 просм. Геннадий Рыжкин.

Адамова мельница, 1990 год.

Мельница Бондаревых в Евланово.

Пелагея Васильевна Бондарева.

«Старая мельница», рисунок ливенского художника Б.Ф.Калинина.

В то время только начиналось интенсивное заселение земель по реке Сосне и ее притокам. Упомянутую мельницу можно, вероятно, считать первой в наших краях. А когда посевы зерновых культур выросли, и зерна стало много, то вместо домашних ручных мельниц предприимчивые люди стали строить водяные и ветряные мельницы. Благо, помимо Сосны в уезде протекало множество рек и речушек: Труды, Кшень, Тим, Олым…, и ветрами степные просторы не были обделены.
Конечно, построить мельницу на воде – дело хлопотное. Нужно поднять уровень воды, а для этого возвести плотину. Затем выкопать отводной канал, поставить мельничное колесо, соорудить помещение для жерновов и бункеров… Зато какая радость наступает у мельника, когда падая на колесо, вода трогает его с места, а затем движение передается жерновам. Если их вращалась одна пара, то мельницу называли на «одном поставу», если две – то на «двух поставах» и так далее. Это простые мельницы, а сложные строились многоэтажными, с множеством бункеров, ременных передач, сит, транспортных устройств.
Была визитной карточкой Ливен
Таковой была мельница Адамовых, построенная на реке Сосне 1873 году. Сложнейшее сооружение, миллионные затраты! Откуда такие деньги?
Род Адамовых берет начало из крестьян села Козьмодемьянского (ныне Козьминка). Еще в 1864 году Иван Иванович Адамов как человек хозяйственный, избирается бургомистром (городским головою) в Ливнах. В 1870 году покупает родовое имение графа Ростопчина в родном селе вместе с лесом, землей, мельницей на Сосне. Последняя была плохонькая, но место отменное – город близко, река полноводная. Адамов не жалел накопленных денег. Старую сломал и возвел новую мельницу – пятиэтажную из красного кирпича и бетона, насыщенную заграничным оборудованием: ситами, бункерами, транспортными устройствами. Последнее слово техники! Еще бы — в год вырабатывала 600 тысяч пудов муки (более 500 мешков в сутки), работающих насчитывалось около ста человек.
Вообще говоря, Адамовы, если можно так выразиться, были визитной карточкой Ливен. И отец, и сын его, Федор Иванович, и внук Михаил Федорович. Последний, как рассказывали видевшие его, ходил в русской поддевке, картузе и смазных сапогах. Был прост и непритязателен, хотя слыл самым богатым человеком в округе. Закончил Петровско-Разумовскую академию, помогал уезду и городу: дал деньги на постройку Новоникольской церкви, амбулаторной лечебницы, школы в селе Успенском, церкви в Козьмодемьянском… Однажды ему доложили, что Успенский мужик Василий Аверкиев украл два мешка зерна, каждый весом по пять пудов (80 килограммов). Адамов вызвал его и приказал повторить содеянное. Василий нес зерно от мельницы до дома в Успенском, Адамов ехал рядом на лошади. Донес Василий мешки, сбросил на землю и ожидал гнева хозяина. Но тот подивился силой работника, оставил муку да еще дал вознаграждение 5 рублей.
А порой пойдет по берегу Сосны с ружьем, высматривая дичь,- ничего не попадется. Тогда вскидывает ружье, ну и давай палить по хозяйским гусям. Шум, гогот. Люди выбегают из хат, видят Адамова и убитых гусей. А тот достает деньги и за каждого гуся расплачивается. Дает хорошую сумму. Ему потеха, и людям никакого убытка…
После 17-го года мельницу национализировали, но она продолжала работать. Хозяина выселили из двухэтажного собственного дома на Соборной (Ленина) сначала на второй этаж, а потом в полуподвальную комнату. Михаил Федорович говорят, не противился, а потом уехал в Крым. Разведением цветов там занимался, а мельница осталась. В 30-тые годы прошлого века ее переоборудовали – турбина стала крутить электрический генератор, и свет загорелся в близлежащих селениях. И зерно продолжали молоть. А когда немцы подходили в ноябре 1941 года к городу, мешки с мукой сбрасывали в реку, чтобы добро врагу не досталось (таков был приказ), а население вылавливало их, чтобы прокормиться. После войны не раз собиралось городское руководство приспособить крепкое добротное здание под что-то полезное, даже под профилакторий, но всякий раз дело начинали и бросали. А теперь молодежь облюбовала просторные залы мельницы — «кайфуют» здесь с кострами, пишут на стенах душещипательные откровения. Правда, года три назад, когда проводилось мероприятие «Семь чудес света» в городе, мельница была признана одним из них. Не грех вспомнить, что и писатель К.Г. Паустовский, когда бывал в Ливнах, часто рыбачил у Адамовой мельницы.
Мельницы на Тиму
А поэт Афанасий Афанасьевич Фет имел водяную мельницу в Ливенском уезде – на реке Тим вблизи деревни Слободка (ныне Должанский район). Жил он в Мценском уезде, и после увольнения с воинской службы понял, что одним поэтическими творчеством не прожить, вот и купил мельницу на Тиму. Часто гостил у него брат жены Василий Петрович Боткин, писатель, восхищался тимской округой и удивлялся: «Почему смуглый тип сообщался мужской половине общества на пути Золотой Орды, а вот женщины остались белокуры».
В слободку приходили письма разных писателей: И.С.Тургенева, Л.Н.Толстого…
Были здесь у Фета и неприятности в связи с его хозяйственной деятельностью. Объявился на Тиму купец Обручев, начал строить мельницу ниже по течению. Фету мужики сообщили, что скоро его мельница остановится, так как вода поднимается. Поэт засуетился, переговоры ничего не дали, и только Ливенский суд решил вопрос в пользу Фета. Правда, не раз пришлось съездить в Ливны к судьям.
На Тиму имел мельницу и ливенский купец Василий Алексеевич Бондарев, проживавший на углу улиц Петровской (Дружбы народов) и Новоникольской (Джержинского). Мельница была деревянная, но в несколько этажей, и рабочего персонала нанято 35 человек. Но в 1900 году купец умер, и досталась мельница в Евланове дочери Пелагее Васильевне. Была она замужем за сыном заводчика Заседателева Михаилом. Все шло на лад, мельница и магазины приносили доход, но после 17-го года все ушло государству. Хозяева уехали в Петербург, а потом Михаила, инженера-электрика, работающего на строительстве Волховской электростанции, репрессировали…
Было время до революции, когда мельник почитался, жил богаче и сытнее всех. Быть в хороших с мельником отношениях считалось удачей, позвать мельника в гости – большим почетом. Но наступила пора раскулачивания, первым в списки кулаков попадал мельник. И нашли они место свое, кто в тюрьме, кто в Липовчике, а кто в подвалах на улице Дзержинского. Вот и недавно разговаривал со старой женщиной в очереди к врачу. Рассказывает, что прадед ее Яков Федорович Головин (кстати, был одно время заместителем городского головы в Ливнах), имевший мельницу в сельце Алексеевка на Тиму, сгинул вместе с сыном во времена репрессий…
Память о минувшем
А ведь и радостные дни бывали. Хлеб сжат, увезен с полей, у самых бедных и то праздник. Бабы пекут хлеб из новины, мужики везут смолоть зерно на мельницу. Когда урожайный год, очереди ждать приходится долго. От безделья мужики пьют самогонку, закусывают белым, нарезанным на куски салом. Шумит вода на колесах, постукивая, вертятся жернова, из лотков сыплется горячая мука. Совком мужик насыпает ее в мешок. На бороде, на шапке, на армяке, на ресницах белая пыль. Но вот мешки погружены, пора домой. Радостно от того, что полон воз муки, сытный год будет. Лошадь натружено упирается, телега на поворотах поскрипывает. Светит высокое солнце, на небе ни облачка…
Перед войной в Ливенском районе числилось 37 мельниц (перед революцией две сотни были), сохранились и ветряные. Теперь построены электрические, высокопроизводительные. А на месте старых мельниц, как напоминание о минувшем, на реках кое-где торчат остатки свай, видны осыпавшиеся фундаменты, вросшие в землю жернова. Мельницы ушли в историю.
Фото из архива автора.

Ливны — второй по величине и экономическому значению город Орловской области. Население города — 50,9 тыс. жителей (по состоянию на 2009 г.).

Первое упоминание в летописях относится к 1177 году (как центр удельного Ливенского княжества). По мнению историков, город был полностью разрушен в XIII веке Ордой. Возрождён в 1571 году и 1586 году — здесь была поставлена крепость, позднее входившая в Большую засечную черту.

Ливны и Воронеж стали первыми южными укреплёнными городами в конце XVI века, защищающих государство от набегов в придонских степях.

С давних времен бытовало мнение, об известности города с XII века. Например, его высказывал Г.Пясецкий, утверждая в 1893 году, будто «не подлежит сомнению, что Ливны принадлежат к числу древнейших городов Орловской губернии, так как они не только существовали в XII веке, но были тогда уже княжеским городом».

В 1888 году преподаватель Воронежской духовной семинарии и член Ученой Рязанской Архивной комиссии Стефан Егорович Зверев отыскал в частной библиотеке г-на Муромцева в селе Баловневе Данковского уезда Рязанской губернии рукописный сборник 1667 года. Там помещалась родословная Рязанских князей, где на листе 287 упоминались дети князя Глеба Ростиславича Рязанского (умершего в 1177 году) сидевшие «на Ливнах и на Воронеже».

В. Н. Татищев (1686–1750) колебался в названии князя Святослава (XIII век) Липецким или Ливецким, то есть Ливенским.

С. М. Соловьёв (1820–1879) вторя В. Н. Татищеву, считал, что территория княжения Святослава и сама его деятельность больше соответствует Ливнам чем Липецку.

В 70-х годах XX века на ливенском въезде в названии города поместили дату основания — 1180 г. Однако, после запроса руководства города, Главное архивное управление СССР официально сообщило, что город-крепость Ливны основан в 1586 году и никакими другими документами Центральный государственный архив древних актов не располагает. Поэтому к концу 70-х годов дату при въезде изменили на нынешнюю.

Сегодня аргументы Г.Пясецкого не считаются достаточно весомыми, так как мнения В. Н. Татищева и С. М. Соловьёва по сути лишь не подкрепленные документами сомнения. В современных изданиях, например у В. Н. Татищева, Святослав, попавший в хроники 1284–1285 гг., однозначно зовется липецким.

По всей видимости неоднозначность года основания Ливен происходит из фактически двойного их рождения.

Первое — «спонтанно-экономическое». В XII веке, произошло в лесу у слияния рек Ливна Полевая и Ливна Лесная. Это подтверждено проводившимися раскопками древнего городища. Его остатки отнесены к 1150–1200 годам. По данным С. П. Волкова, первое рождение закончилась уничтожением поселения ордами хана Батыя в 1237 году.

Второе — «декретно-оборонное». По Указу 1586 года произошло сравнительно недалеко от места первого, в четырех километрах южнее, у впадения реки Ливны (ныне Ливенки) в реку Сосну. То есть на самой границе ногайских и московских территорий. Именно эта разрывность времени и места существования является причиной разночтений даты рождения города.

Ливенский район — административная единица на юго-востоке Орловской области. Административный центр — город Ливны.

Площадь 1806,3 кв. км.

Район образован в 1928 г.

Население — 34 тыс. человек (без райцентра). Всего насчитывается 145 сельских населённых пунктов.

иерей Димитрий Степаненков

В истории некоторых городов порой происходят на первый взгляд не логичные и трудно просчитываемые превращения. Так, например, Эйфелева башня, построенная в конце XIX века к Всемирной выставке в Париже, подразумевавшаяся как временное сооружение и вызвавшая шквал возмущения французов, в результате становится символом не только Парижа, но и всей Франции.
Нечто похожее, правда не в столь глобальном масштабе, происходит с мукомольной мельницей ливенских купцов Адамовых, построенной в 1873 году на реке Сосне в нескольких километрах вниз по течению от города Ливны. К середине XX века, частично руинированное многоэтажное здание красного кирпича становится для ливенцев «культовым» местом. Местом загородных прогулок, пикников, свиданий, ловли рыбы, купаний и в целом визитной карточкой города Ливны. И вероятно, эта самая романтическая руина всей Орловской области, по пустынным этажам которой в темное время суток, как рассказывают очевидцы, бродят приведения.
Но прежде, чем получить свой культовый статус, она была пятой по объему производства мукомольной мельницей в Российской империи. Мельницу построил Федор Иванович Адамов, по проекту сына Михаила — студента Петровско-Разумовской академии. Однако первый пуск был неудачен — турбины не сдвинулись с места. Как пишет Волков, автор книги «Ливны»: «…говорят, что отец Адамова, затративший на стройку около 5 миллионов рублей, обезумел от горя и в день неудавшегося пуска мельницы, повесился…».
Впоследствии проект переработали, и как будто бы все удалось. Но оказалось, что плотина на мельнице значительно подняла уровень воды в реке Сосне и городская мельница, которую арендовал купец Леонов, была подтоплена. В 1885 году на Адамова Леонов подал в суд. Эксперты, в числе которых был профессор Харьковского технологического института Альбицкий, вынесли решение, что подтопление происходит в виду «глухой» конструкции мельницы Адамова по которому Елецкий окружной суд постановил взыскать с виновника в пользу города большую сумму. Однако на поданную Адамовым апелляцию Московская судебная палата вынесла решение в его пользу. С ним не согласился Леонов, но сенат утвердил решение палаты. Адамов одержал победу, и это не смотря на то, что интересы города представлял известный адвокат Ф.Н. Плевако.
В 1913 году на мельнице работало 85 рабочих, которые производили 585 тысяч пудов муки в год (более девяти тысяч тонн). Хозяином являлся Михаил Федорович Адамов, считавшийся самым богатым и знаменитым местным промышленником. По словам Волкова он слыл в городе «благодетелем». Ходил в русской поддевке, картузе и простых сапогах. В случае рождение у рабочего ребенка выдавал 10-25 рублей, к праздникам отпускал по пуду муки и другие подарки из магазинов, которых в городе у него было много.
Мельница работала с хорошей прибылью. Считалась одной из лучших в России, была оснащена производительным заграничным оборудованием для размола, средствами для транспортировки — ленточным и винтовым транспортерами. Мука в основном шла за границу. Адамов занимался и благотворительной деятельностью. На его деньги в городе построили Ново-Никольскую церковь, амбулаторную лечебницу, в селе Успенском — школу, в Козьминках — церковь. Он руководил комиссией по распространению в городе телефонной связи.
В 1918 году свои земли, магазины и мельницу передал новой власти, избирался в городскую управу. Однако дом на Соборной у него отобрали, оставив одну комнату. В 1922 году Адамов уехал в Ялту. Мельница продолжала действовать и в советское время, потом поставили генераторы для выработки электроэнергии. Со строительством электростанции она утратила свое сельскохозяйственное значение.
Некоторое время Адамова мельница была экспериментальной гидростанцией. Здесь проводил свои исследования ленинградский изобретатель, лауреат Сталинской премии Иван Котенёв. Он поставил турбины с саморегулирующими лопастями: вода прибавляется – они открываются, если нагрузка спадает – закрываются. В 60-70-х годах прошлого века была попытка устроить на мельнице базу отдыха, но затея не осуществилась.
Помимо этого, Адамова мельница и Ливны, официально причислены к местам связанным с жизнью и творчеством Константина Георгиевича Паустовского. Он вместе с семьей несколько раз приезжал в Ливны для отдыха. Впервые писатель посетил город в 1924 году, когда он редактор Российского телеграфного агентства, провел здесь апрель и май с целью поправить пошатнувшееся здоровье в результате трудной московской жизни и недостатка в питании.
Последний визит состоялся в 1931, когда писатель провел здесь лето и осень. Приезжали они к Нине Дмитриевне Нацкой, ливенскому врачу, с которой Паустовский и его первая жена Екатерина Степановна Загорская во время I Мировой войны «служили» на санитарном поезде. Она жила на Акатовской улице (ныне Дружбы Народов 117). В последний свой визит из-за близости железной дороги, Паустовские переезжают в дальнюю Заливенскую часть города, в дом Бондаревых на Водоразборной улице (ныне Аникушина 17), где они сняли комнату.
Следующим образом описывает писатель свой последний визит в Ливны в «Золотой розе»: «1931 году я поехал на лето в город Ливны, Орловской области. Я писал тогда мой первый роман, и меня тянуло в какой-нибудь маленький городок, где нет ни души знакомых, где можно сосредоточиться и никто и ничто не помешает работать. В Ливнах я никогда не был. Городок понравился мне чистотой, множеством цветущих подсолнухов, своими мостовыми из цельных каменных плит и рекой Быстрая Сосна, вырывшей ущелье в толще желтого девонского известняка. Я снял комнату на окраине, в деревянном ветхом доме. Он стоял на обрыве над рекой. Позади дома тянулся и переходил в береговые заросли наполовину высохший сад».
Некое несоответствие фактов в биографии писателя с литературным материалом, излюбленный прием Паустовского, бравшего за основу многих своих произведений реальные истории, в том числе и из своей жизни напуская при этом немного тумана и «передергивая» факты. Из-за чего имел конфликт с Твардовским, нещадно его за это критиковавшего.
Развивая ливенскую, тему сын писателя Вадим Константинович продолжает рассказ отца в очерке «Ливны, Солотча, Таруса»: «…Следующая страница — лето в Ливнах, маленьком городке между Орлом и Липецком. Первое время мы жили у железнодорожного врача Нины Дмитриевной Нацкой, брат которой стал прообразом геолога Шацкого в «Кара-Бугазе».
Мне лишь хочется рассказать о самом доме – старинном, деревянном, с очень высокими потолками и такими же высокими белыми кафельными печами. Было в облике его комнат что-то устоявшееся, кабинетное. Может, это чувство рождалось от сочетания старой дубовой мебели с коричневым цветом стен, от меланхолического боя напольных часов… Обитатели дома относились друг к другу с трогательной предупредительностью, которая давно стала достоянием романов прошлого века.
В последующие годы этот дом связывался в моем представлении с жизнью некоторых чеховских героев. Кусты сирени под окнами были такими густыми, что почти полностью заглушали шум проходящих поездов и гудки маневровых паровозов на запасных путях.
Близость железной дороги стала причиной нашего переезда от Нацких в дальнюю часть города, в самый крайний в Ливнах дом. Он стоял на высоком берегу реки Сосны и был окружен уже не сиренью, а лишь пустыми полями и тишиной. Заросший ромашками двор оказался настолько обширен, что постройки по краям его выглядели приземистыми и незначительными. Так же обширен был и сам дом со множеством переходов, коридоров и клетушек. Потом этот ливенский дом, где мы сняли на лето комнату, встречался в самых разных вещах отца.
Жизнь в Ливнах для меня была связана с приобщением к рыбной ловле (слово «рыбалка» отец не любил). Обычно мы с ним выходили во второй половине дня и отправлялись не на реку, а на дальнюю Адамову мельницу. Эти прогулки отпечатались в памяти очень четко. Сначала дорога шла вдоль хозяйского сада, такого же пустынного, как и двор, — участок поля с чахлыми яблоньками. Интересен сад был только своим забором – низким, сложенным из неровных известняковых плит. Город лежал на толщах известняка, такие заборы в нем встречались повсеместно, и это роднило Ливны с селениями Крыма и Северного Кавказа.
За садом до самой мельницы тянулась равнина, покрытая кое-где кустарниками. С этой равниной у нас с отцом было связано много разговоров и догадок. Когда-то у восточной окраины Ливен сходились два пути, по которым крымские татары совершали набеги на московские земли. Они назывались Изюмским и Кальмиусским шляхами. По расчетам отца получалось, что как раз на большом поле между нашим домом и Адамовой мельницей было стойбище, где татары отдыхали, поили лошадей и откуда отправлялись далее уже одной дорогой – на Тулу и Москву…
Ее (Адамовой мельницы) несколько мрачное шестиэтажное здание одиноко поднималось над равниной задолго до того, как становились заметными кусты и ветлы на берегах налитого вровень с краями пруда.
Кроме нас на пруду также регулярно появлялся только один рыболов – высокий старик в старомодной кепке и поношенной офицерской шинели, застегнутой до воротника. Возвращались назад мы нередко вместе с ним, и дорогой я скучал, так как старик и отец толковали о своем не торопясь, но увлеченно…
В середине пятидесятых годов я безошибочно узнал старика в рассказе, который так и называется «Старик в потертой шинели». Правда, действие перенесено в деревню Богово под Ефремовым и смещено на несколько лет вперед. Я уверен, что рассказ «не исчерпал» всего интереса отца к старику и всех тем их разговоров. В незавершенных отрывках того времени знакомство со стариком тесно переплетается с другими обстоятельствами ливенского лета – грозами, поездками в степь и даже ярмарками, что устраивались за городом в полукилометре от нашего дома. Помню пыль, пестроту одежд, запах антоновских яблок и рогож и даже загорелые, какие-то закопченные лица цыган-лошадников».
Возвращение в Москву из Ливен было эмоционально — «Золотая роза»: «Я был уверен, что поезд мчит меня к счастью. Замысел новой книги уже роился в моей голове…Я пел, высунувшись из окна, какие-то бессвязные слова о ночи, о том, что нет на свете милее края, чем Россия. Ветер щекотал лицо, как распустившиеся душистые девичьи косы. Мне хотелось целовать эти косы, этот ветер, эту холодную родниковую землю. Но я не мог этого сделать и только бессвязно пел, как одержимый, и удивлялся красоте неба на востоке, где проступала очень слабая, очень нежная синева».
Местные краеведы утверждают, что писатель еще два раза посещал город, но как говорится подробности этих визитов «науке не известны».
Ливенские темы помимо «Золотой розы» присутствуют в некоторых других произведениях писателя: «Повести о лесах», «Книге странствий». В Ливнах была написана большая часть «первого романа» «Кара-Бугаз», главный герой которой Шацкий был списан с брата Нины Дмитриевны. На личности последнего мы остановимся подробнее.
Александр Дмитриевич Нацкий (1889-1969) родился в селе Колодезь и детство провел в Ливнах. В воронежской гимназии у него проявляются большие способности. В 1907 году, будучи студентом естественного отделения Киевского университета, Нацкий увлекается геологией. В 1910-1918 годах он организовал и провел ряд экспедиций в Закаспии, бывшем в те времена «белым пятном» на карте Российской империи. Им были сделаны геологические съемки Западного Копет-дага и Малого Бапхана, изучены полезные ископаемые и воды этих районов. Составлены сводки по серным месторождениям и сернистым источникам Туркмении, изучен состав специальных глин Мангышлака.
В 1920 году во время своей последней экспедиции, под Красноводском Нацкий был схвачен басмачами и белогвардейцами и посажен в тюрьму. Несколько раз его выводили вместе с плененными коммунистами на расстрел. Но всякий раз, когда расстреливали каждого пятого, Нацкий оказывался в строю четвертым, а когда расстреливали каждого третьего, он был вторым. В итоге ученый выжил, но приобрел психическое заболевание. Два года он скитался по Красноводску и другим городам, пока его здесь с превеликим трудом не разыскала Нина Дмитриевна.
Навязчивые идеи Нацкого, носили геологический характер. Ливны стоят на мощных пластах девонского известняка, а этот известняк будто хранит в себе тепло далеких многомиллионных эпох. Это тепло сочится непрерывно из земных недр и отравляет жителей Ливен.
Поэтому, по словам геолога, в городке до сих пор, на седьмом году революции, еще много диких поверий. Он рассказывал, что бесплодные ливенские женщины покупают у рыбаков живых щук, пускают их в корыто с водой и долго – не меньше, чем два часа, — смотрят, не отрываясь, в желтые и злые щучьи глаза. Говорят, помогает. А старухи грызут от зубной боли куски известняка с могилы юродивого Петьки-Петушка. Тоже, говорят, помогает.
В 1937 году по доносу Нину Дмитриевну арестовали, и она четыре месяца провела в заключении, а Александра Дмитриевича лишили персональной пенсии. В результате они уезжают в Павловский Посад Московской области. Впоследствии, когда Нина Дмитриевна вышла на пенсию, и они стали материально нуждаться, Паустовский помогает восстановить персональную пенсию Александру Дмитриевичу.

Ф.В. Ковалев. «Ливны». Тула. Приокское книжное издательство. 1991.
Журнал «Мир Паустовского». № 9-10, 1996 г.
К.Г. Паустовский Собрание сочинений в 6 т., М., Художественная литература, 1957.
К.Г. Паустовский «Время больших ожиданий» Н. Новгород. Деком. 2002.

В 1873 году Адамов построил мельницу. Она стала чудом техники, которое объединило в себе передовые достижения строительных технологий и инженерного оборудования. Мельница находилась на берегу реки Сосна в нескольких километрах от Ливны.
Создание мельницы требовало огромных усилий от создателей, к сожалению, ноша стала непосильной для Адамова. Он потратил на постройку около 5 миллионов рублей, но гидротурбины при запуске не повернулись. У Адамова случился нервный срыв, он повесился.
Позже, сын Адамова — Михаил — успешно запустил мельницу. Она функционировала и обеспечивала огромный доход. После октябрьского переворота, Адамов отдал мельницу власти. В 1922 году Михаил Адамов уехал в Ялту, позже там скончался.
До начала Отечественной войны Адамовскую мельницу использовали по назначению. Перед сдачей города Ливны немцам, местная власть пыталась уничтожить мельницу, но лишь разрушила часть здания. После войны мельницу не восстановили и со временем строение пришло в негодность.
В 1983 году Адамовская мельница была передана ливенскму заводу Промприбор. Началась реконструкция здания: подвели электроэнергию, построили котельную, но работы были приостановлены. Мельница так и не была восстановлена.
Сегодня мельница является имуществом ОАО Промприбор, в 2012 году провели плотину через реку Сосна, сейчас ведутся работы по благоустройству территории.